Жуковский, Василий Андреевич

Внебрачный сын помещика А. И. Бунина и пленной турчанки Сальхи; получил отчество и фамилию от крестного отца — помещика А. Г. Жуковского. Взгляды и литературные пристрастия молодого Жуковского формировались в Московским благородном пансионе (1797–1801) и «Дружеском литературном обществе» (1801), в которое входили также Александр и Андрей Тургеневы, А. Ф. Мерзляков и другие представители образованной дворянской молодежи.

В 1802 г. в карамзинском «Вестнике Европы» появилось первое значительное стихотворение Жуковского — элегия «Сельское кладбище» (вольный перевод знаменитой элегии Томаса Грея). В этом стихотворении уже обозначилась характерная особенность его поэтич. дарования — склонность к оригинальной разработке заимствованных сюжетов и образов. Вскоре он создает первые баллады, переводные и оригинальные: «Людмила» (1808), «Светлана» (1812) и др.

В 1812 г. Жуковский участвовал в Отечественной войне как ратник ополчения и написал патриотический гимн «Певец во стане русских воинов». Откликом на военные события явилось стихотворное послание «Императору Александру» (1814), одобренное при дворе. В 1815 г. он был приглашен на должность чтеца царицы. С 1826 г. положение Жуковского при дворе укрепилось: он стал воспитателем наследника, будущего царя Александра II и занимал это место в течение 15 лет. В 1815–1818 гг. Жуковский был одним из организаторов неофициального литературного общества «Арзамас», объединившего писателей-карамзинистов. Со второй половины 1820-х годов не принимал активного участия в литературной жизни. С 1841 г., получив почетную отставку и женившись, жил преимущественно за границей.

Имя В. А. Жуковского стало символом русского романтизма. Жуковский способствовал развитию широчайшего спектра поэтических жанров — медитативной элегии, элегического послания, литературной песни и баллады (1800-е — 1820-е), патриотической лирики (1810-е), романтической поэмы и трагедии (1820-е), стихотворной сказки (1830-е) и эпоса (1830-е — 1840-е). Последний период его творчества завершился созданием полного гексаметрического перевода Гомеровой «Одиссеи» (1842–1849). Значительная часть произведений Жуковского — вольные переводы с немецкого, английского и французского, в меньшем объеме — с испанского.

С французского Жуковский переводил басни Ж. Лафонтена и Ж.-П. Флориана, лирические стихотворения, песни и романсы Э. Парни, А.-В. Арно, Ф.-Р. Шатобриана, Ш. Мильвуа и др. Среди многочисленных баллад Жуковского одна переведена с французского («Алина и Альсим», 1814; из Ф.-А.-П. Монкрифа). Из испанских авторов Жуковский перевел полностью «Дон-Кихота» Сервантеса (1804–1806; с французского перевода Флориана), а также один сонет Лопе де Вега (1806; через французский и немецкий переводы-посредники). В период увлечения мировым эпосом перевел отрывки из испанских романсов о Сиде (1831).

Именно Жуковский открыл русской аудитории мир германского преромантизма и романтизма. Однако его роль никогда не сводилась к пассивному посредничеству: его подражания западным авторам носят неизгладимую печать оригинальности поэта-творца. «У меня почти все или чужое, или по поводу чужого — и все, однако, мое», — писал он.

Жуковский произвел радикальную реформу русского поэтического языка. В его творчестве и в творчестве его ближайших друзей и последователей — младокарамзинистов (Батюшкова, Пушкина, Баратынского) принципиально изменилась функция эпитета: отношения между определяемым и определением стали строиться с опорой на эмотивный, а не когнитивный аспект значения, выражая скорее «субъективные» состояния поэта, чем «объективные» связи внешнего мира. Соответственно, повысилось значение асемиотических аспектов стихотворной речи (немиметической аллитерации и т. д.). По характеристике Н. А. Полевого, Жуковский «столько же дорожит звуком, сколько и словом». Действительно, его переводы нередко ориентированы на воспроизведение фоники и мелодики оригинала, а не его сигнификативных значений. Жуковский стал инициатором напевного (в противопоставлении декламативному и говорному) типа русской лирики (Б. М. Эйхенбаум).

Жуковский — редактор и журналист также оказал неоценимые услуги русской культуре. Как эссеист он внес весомый вклад в теорию литературы, теорию перевода и моральную философию своего времени.