Асеев, Николай Николаевич

Из дворянской семьи. В 1907 году окончил Курское реальное училище. Учился в Московском коммерческом институте, а также в Харьковском университете. Кроме того, вольнослушателем посещал лекции на историко-филологическом факультете Московского университета. В годы Гражданской войны жил на Дальнем Востоке.

Впервые выступил в печати в конце 1900-х гг. в журнале «Весна». В своей ранней лирике манифестировал, в первую очередь, приверженность символистскому направлению («Ночная флейта»), однако затем переориентировался на футуристическую поэтику и стилистику («Зор», «Леторей» и др.). В середине 1910-х гг. принимал активное участие в работе таких литературных групп, как «Лирика», а затем — и «Центрифуга». На рубеже 1910—1920-х гг. был также близок к ЛЕФу и непосредственно к В. В. Маяковскому («Дневник поэта», «Работа над стихом»). Соратниками по авангардистскому лагерю характеризовался, в частности, как «поэт напевный, лирический, двигавшийся ходом переосмысляемого слова» (Шкловский В. Б. Крутая лестница. — 1980. — С. 89). 

Исследователями и критикам же, впрочем, скорее отмечались успехи Асеева как «зачинателя и пропагандиста новой рифмы», который сумел «соединить языковые представления, шедшие от Хлебникова, со стиховой практикой Маяковского» (Самойлов Д. С. Книга о русской рифме. — 2005. — С. 288—289). Также указывалось на интерес Асеева одновременно и к «социальной проблематике», и к «национальным языковым богатствам, воспринятым через фольклор», что, в свою очередь, создавало для поэта «заметное и своеобразное место в кругу русских футуристов (Богомолов Н. А. Асеев Николай Николаевич. — 1989. — С. 117). В 1920—1930-е гг. эксплуатировал в своем творчестве, прежде всего, революционную тематику. Писал и стихи и прозу для детей («Красношейка», «Баллада о желтом Томасе», «Песни Пищика» и др.). Написал и опубликовал более 80 поэтических книг.

Был известен и как переводчик. Переводил с польского (А. Мицкевич, Ю. Тувим, В. Броневский), чешского (К. Я. Эрбен, Я. Неруда, В. Незвал), украинского (Т. Шевченко), армянского (О. Шираз) и др. языков. Занимался и переводами для детей («Калевала», «Повесть об Эймунде и Рагнаре…» и др.). Помимо этого, переводил и поэзию Ф. Г. Лорки. Как переводчик отличался умением разрабатывать «новые мелодические рисунки» для переложения «традиционных поэтических форм» (Гелескул А. М. «Цыганское романсеро» в России. — 2007. — С. 355). Ценность поэтического же перевода определял, прежде всего, через лексическое и семантическое богатство текста перевода: «Главное в том, что слово начинает жить действием. Начинает глубиться перспективой, цвести тканями, звучать голосами. И вы начинаете видеть и слышать именно то, что задумал поэт…» (Асеев Н. Н. Новая жизнь «Фауста». — 1965. — С. 399—400). Впоследствии судьба переводческого наследия Асеева была оценена критически: «Лорка его с годами забылся, чехи – уцелели» (Витковский Е. В. Николай Асеев).

В 1950—1960-е гг., продолжая публиковаться как оригинальный поэт, вместе с этим оказывал поддержку некоторым молодым авторам (В. А. Соснора, Б. А. Слуцкий и др.). Также преподавал в Литературном институте. Скончался от воспаления легких в первой половине 1960-х гг.